"Очевидное - Невероятное".

Миф первый: Гитлер не хотел брать Ленинград и даже не хотел его разрушать

14 июня 1941 г. Гитлер назвал взятие Ленинграда «одной из решающих оперативных целей войны».

Ленинград, как одна из основных целей войны, определена в плане «Барбаросса» по настоянию Гитлера. Фюрер неоднократно подчеркивал необходимость взятия Ленинграда в первую очередь. В протоколе совещания Верховного командования вермахта 3 февраля 1941 г. по поводу плана «Барбаросса» указывается: «Фюрер в общем и целом с операциями согласен. При детальной разработке иметь в виду главную цель: овладеть Прибалтикой и Ленинградом». 14 июня 1941 г., то есть непосредственно перед нападением на СССР, Гитлер вновь назвал взятие Ленинграда «одной из решающих оперативных целей войны». Фельдмаршал Паулюс позднее писал: «Особое значение в планах ОКВ придавалось взятию Москвы. Однако взятию Москвы должно было предшествовать взятие Ленинграда. Взятие Ленинграда преследовало несколько военных целей: ликвидацию основных баз русского Балтийского флота, вывода из строя военной промышленности этого города и ликвидация Ленинграда как пункта сосредоточения для контрнаступления против немецких войск, наступающих на Москву».

Однако была и другая причина. Гитлер смертельно ненавидел Ленинград, как бывший Санкт-Петербург — столицу русских царей и гнездо русского империализма.

Первоначально после быстрого захвата Прибалтики и выхода к Пскову в немецких войсках господствовала эйфория. 10 июля началось наступление обоих корпусов 4-й танковой группы под командованием Лееба. Было решено преодолеть расстояние от Пскова до Ленинграда примерно за 4 дня. Это был так называемый «рейд» около 300 км, потерпевший крушение. Противник уперся в непробиваемый Лужский рубеж и вдобавок попал под фланговый удар советских войск под Сольцами. Как отмечал военный историк ФРГ генерал вермахта Б. Мюллер-Хиллебрант, «противник перешел к упорной обороне», что основательно изменило не только положение воюющих сторон, но и соотношение сил.

18 августа главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал В. фон Браухич представил Гитлеру меморандум, в котором обосновал неотложность задачи наступления на Москву. «Эффект был подобен взрыву», — приводит У. Ширед слова генерала Гальдера. Взбешенный Гитлер 21 августа издает директиву, в которой указывает, что важнейшей задачей до наступления зимы на севере является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками. А 22 августа, то есть на другой день, он уточняет в письме военному руководству, что «завоевание Ленинграда..., также как и овладение индустриальными областями Украины, рассматривается как центральная часть войны». Можно приводить еще многие свидетельства о том, что планы Гитлера в конце концов сводилась к неизменному желанию тем или иным путем овладеть Ленинградом.

В конце августа возобновлялось немецкое наступление на Ленинград, которое не достигло поставленных целей в результате ожесточенного сопротивления советских войск. Бои на дальних и ближних подступах к Ленинграду в июльско-августовские дни полны примеров массового героизма, мужества и отваги советских воинов. Большими потерями платили немецкие войска за каждую захваченную пядь ленинградской земли. 24 августа фон Лееб записал в журнале боевых действий: «Заметно, что дивизии потеряли свои лучшие силы». Действительно, только 18-я армия по немецким данным потеряла 2035 офицеров и 56700 солдат и унтер-офицеров, получив на пополнение всего 304 офицера и 25578 унтер-офицеров и солдат. Её личный состав уменьшился на 32853 человека. Сила же сопротивления наших войск непрерывно возрастала. Если до 10 июля среднесуточный темп продвижения вражеских соединений составлял 25 км, то позже он снизился до 5 км, в августе упал до 2,2 км, а в сентябре до 1,25 км.

План «Барбаросса» трещал по всем швам. Перед немецким командованием маячила угроза зимней кампании, к которой вермахт был слабо подготовлен. Гитлер, как свидетельствуют воспоминания руководителей Третьего рейха из его окружения, панически опасался «зимы Наполеона». Фюрер, все более убеждаясь в недостижимости овладения Ленинградом, уступил нажиму командования сухопутных войск (ОКН) и приказал директивой № 35 от 6 сентября 1941 г. начать подготовку наступления на Москву, ограничившись окружением Ленинграда. Группе армий «Север» было приказано передать группе армий «Центр» боевые подвижные соединения. Гитлер посчитал целесообразным овладеть городом путем осуществления варварского плана голодного изнурения.

Как видим, совершенно беспочвенным является утверждение о нежелании Гитлера овладеть Ленинградом и его приказе не брать город.

Не лишне привести высказывания по этому поводу гитлеровских генералов. «Бои вокруг Ленинграда продолжались с исключительной ожесточенностью. Немецкие войска дошли до южных предместий города, однако ввиду упорнейшего сопротивления оборонявшихся войск, усиленных фанатичными ленинградскими рабочими, ожидаемого успеха не было», — вот характерное признание одного из приближенных Гитлера генерала К. Типпельскирха. Иными словами, немецкой армией успех ожидался, но он, к счастью, так и не был достигнут. Это далеко не единственное признание. 7 сентября 1941 г. генерал Шмидт, командир 39-го механизированного корпуса, докладывал фюреру, что «большевистское сопротивление своей яростью и ожесточенностью намного превзошло самые большие ожидания». Другой генерал вермахта — фон Бутлар — признал, что войскам 18-й армии не удалось сломить сопротивление защитников города, с фантастичным упорством оборонявших каждый метр земли.

В этих признаниях больше правды, чем в высказываниях мифотворцев о нежелании Гитлера брать Ленинград. Внесем лишь одно уточнение: не фанатизмом объясняется самоотверженность советских людей, а их преданностью своей Родине, любовью к родному городу Ленинграду.

Миф второй: Сталин не хотел освобождать Ленинград и не предпринимал никаких усилий по его освобождению.

В течение всей зимы 1941–1942 гг. советская армия под Ленинградом непрерывно контратаковала, пытаясь прорвать удушающую блокаду, в результате которой от голода погибло около 800 тысяч ленинградцев. Первая Синявинская операция проходила в сентябре 1941 г., еще во время немецкого наступления на Ленинград. К сожалению, успеха она не имела. Вторая Синявинская операция не принесла успеха из-за начавшегося немецкого наступления под Тихвином, а затем и нашего контрнаступления, завершившегося освобождением Тихвина, но потребовавшего значительных ресурсов. Любанская операция развивалась первоначально успешно и едва не привела к деблокаде Лениграда, но завершилась трагически — окружением и частичным пленением Второй ударной армии.

Летом 1942 г. в августе под Ленинградом шли тяжелые бои, направленные на деблокаду Ленинграда. Своей цели они не достигли, но отвлекли значительные силы и средства немцев от Сталинграда. И только операция «Искра» в январе 1943 года привела к прорыву вражеской блокады и освобождению Шлиссельбурга. Через узкий коридор был проложен железнодорожный путь, который постоянно простреливался немцами. Он неслучайно получил название «Дорога смерти». Но, тем не менее, железнодорожная связь с Большой землей, восстановленная 1 февраля, принесла обильные плоды.

Под Ленинградом пало в общей сложности не менее полумиллиона бойцов советской армии и военно-морского флота

Утверждения о нежелании советского командования освобождать город на Неве кощунственны еще и потому, что под Ленинградом пало в общей сложности не менее полумиллиона бойцов советской армии и военно-морского флота.

По воспоминаниям ныне ушедшего из жизни Степана Семеновича Семенца, из 2000 выпускников школы пограничников после недели боев на Лужском рубеже в строю осталось только 50 человек. Чуть больше — 62 — уцелело из 2000 моряков, оборонявших Пулковские высоты в сентябре 1941 г. Это в обороне. Но еще больше погибло во время наступлений, направленных на прорыв блокады. Их память для нас священна.

Все это опровергает миф о нежелании спасать Ленинград.

Миф третий: Добрый финский генерал Маннергейм, помня свою службу в старой царской армии, воспретил финским войскам брать Ленинград и даже бомбить и обстреливать его с севера.

Маннергейм хорошо знал о намерении немцев овладеть Ленинградом, однако не только не возражал против этих планов, но и дал согласие на участие в наступлении на Ленинград финских войск. Когда в мае 1941 г. в Зальцбурге и Цоссене вырабатывали оперативные планы совместных германо-финских действий по захвату Ленинграда, начальник финского генерального штаба выполнял конкретные указания, данные ему Маннергеймом.

Не возражал Маннергейм, как и другие руководители Финляндии, против уничтожения фашистами Ленинграда. В частности, финский посланник в Берлине Кивимяки 24 июня 1941 г. сообщал в Хельсинки: «Мы можем теперь взять что захотим, также и Петербург, который, как и Москву, лучше уничтожить... Россию надо разбить на небольшие государства».

В свою очередь, президент Финляндии Рюти сообщал германскому посланнику в Хельсинки: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке... Ленинград надо ликвидировать как крупный город».

Открыто заявляла об этом и финская печать. Так, 28 октября 1941 г. газета «Пякке», представлявшая влиятельную партию «Аграрный союз», писала: «Петербург и Москва будут уничтожены еще до взятия их. К подготовленным действиям уже приступили». 21 октября во фронтовой газете «Похьян» крупным шрифтом были выделены слова о необходимости ликвидации Ленинграда: «Его уничтожение будет означать решающий исторический поворот в жизни финского народа».

Подтверждается это и немецкими документами. В частности, в известном решении Ставки ОКВ от 8 сентября говорится: «Фюрер решил стереть город Санкт-Петербург с лица земли. Финская сторона заявила о своей незаинтересованности в сохранении этого города (здесь и далее выделено авторами)».

Согласно дневнику адъютанта Гитлера, именно Маннергейм предложил «стереть Ленинград с лица земли»

Более того, по свидетельству эстонского историка Вайну Херберта, согласно опубликованному в 1974 г. дневнику адъютанта Гитлера майора Энгеля, именно Маннергейм предложил Гитлеру «стереть Ленинград с лица земли».

В этой связи пора давно дезавуировать миф о том, что Маннергейм, якобы, «жалел Ленинград» и поэтому не стал его штурмовать. Факты говорят об обратном: финны были остановлены не великодушием Маннергейма, а героизмом 7-й армии и защитников Карельского укрепрайона. Уже 27 августа 1941 г. в ответ на настойчивые просьбы командующего группой армий «Север» фон Лееба о наступлении, Маннергейм сообщил ему, что финская армия более не в состоянии наступать и тем более брать Ленинград с севера. И действительно, 4 сентября войска 7-й армии выбивают немцев из Белоострова и останавливают их на границе СССР и Финляндии 1939 г.

Теперь о возможностях финнов обстреливать и бомбить Ленинград.

Финны, в отличие от немцев, находились на расстоянии 30-40 километров от границы Ленинграда и у них практически отсутствовала дальнобойная осадная артиллерия, сравнимая с немецкими «Дорой» и «Большой Бертой». Вот всего два факта.

Еще 2 октября 1941 г. Лееб послал начальнику штаба финской армии генералу Ханеллю запрос относительно финских ударов артиллерией и авиацией по Ленинграду. Из ответа Леебу, подготовленному в ставке Маннергейма, видно, что по Ленинграду и его окрестностям наносить удары из дальнобойных орудий было невозможно.

Есть другой документ, подписанный 25 мая 1945 г. командовавшим тогда артиллерией финской армии генералом В. Неноненом. Согласно ему, финская артиллерия не имела возможности обстреливать блокированный Ленинград. В этом документе содержатся конкретные данные об огневых позициях всех артиллерийских батарей, которые тогда располагались на Карельском перешейке, и прилагается схема, из которой чётко видна недосягаемость огня всех дальнобойных орудий для Ленинграда и его окрестностей. Иными словами, финны не обстреливали с севера Ленинград не потому, что не хотели, а потому что не могли.

Что касается пожелания фон Лееба, чтобы финская авиация бомбила Ленинград, то в ответе в группу армий «Север» из финской ставки говорится: «Из-за нехватки бомбардировщиков трудно использовать их против целей на Карельском перешейке. Небольшое количество бомбардировщиков должно предназначаться для выполнения других задач».

В целом, финская армия участвовала в блокаде города наравне с немецкой, отвлекая для сопротивления ей две советских армии: 23-ю и 7-ю, столь нужные для выполнения задач по прорыву блокады Ленинграда. И нет сомнения, что её главнокомандующий маршал К. Г. Маннергейм несёт ответственность за страдания и муки ленинградцев, за жертвы мирного населения города во время блокады."(с)

Источник: https://pravoslavie.ru/96862.html

Выбор Донского для проведения этой акции был далеко не случаен. Бывший балтийский матрос, он еще в 1916 году вступил в партию эсеров и пользовался большой популярностью в Кронштадте. Являясь активным участником Февральской и Октябрьской революций, Донской в начале 1918 года вошел в состав Боевой организации ПЛСР. А уже в марте он на поезде руководителя Штаба формирований партизанских отрядов Д. Магеровского совершил поездку в так называемую Донецко-Криворожскую республику, побывав в Таганроге, Макеевке и Юзовке, где занимался организацией партизанского подполья. В апреле 1918 года после решения 2-го съезда ПЛСР о терроре Донской вместе с И. Каховской и Г. Смолянским начал подготовку покушения на Эйхгорна, а в мае выехал в Курск для организации перехода боевой группы через русско-украинскую границу.

Благополучно перебравшись вместе с группой в Киев, Донской начал слежку за Эйхгорном и гетманом Скоропадским. 30 июля Донской лично совершил убийство Эйхгорна и его адъютанта при помощи бомбы, причем с места покушения, по эсеровской этике, скрыться не захотел и был немедленно арестован. На допросах о подробностях подготовки покушения он упорно молчал, но при этом сообщил следователям свое имя и партийную принадлежность, добавив, что Эйхгорн убит по приговору ЦК ПЛСР. Военно-полевой суд приговорил Донского к смертной казни, после чего 10 августа 1918 года он был повешен. Впрочем, казнь Донского не остановила левых эсеров, и в 1919 году группа боевиков под руководством Ирины Каховской готовила в тылу Добровольческой армии покушение на генерала А. Деникина, впрочем, не состоявшееся.

Более удачно проходили спецоперации большевиков. Во время гражданской войны большевистские подпольщики в регионах, находившихся под контролем антибольшевистских сил, неоднократно ликвидировали представлявших для них опасность людей. Несколько провокаторов и сотрудников контрразведки белогвардейских войск было убито в Одессе зимой 1919/1920 гг., в том числе генерал Кононович (об этих акциях подпольщиков рассказал в своей недавно изданной книге об истории Одесской ЧК И.Н. Шкляев).

Наиболее известно покушение в Тифлисе. Осенью 1919 года Кавказский краевой комитет РКП(б) принял решение о ликвидации представителя командования «Вооруженных сил Юга России» (во главе с А.И. Деникиным) в Тифлисе генерала от кавалерии Н.Н. Баратова, занимавшегося вербовкой офицеров, а также снабжением белой армии военным снаряжением и боеприпасами. Меньшевистское правительство Грузии миссии Баратова не препятствовало, несмотря на хорошо известные антиавтономистские взгляды Деникина и его генералов.

13 октября 1919 года в 11 часов утра на Верийском спуске в автомобиль с открытым верхом, в котором ехали два генерала — Баратов и председатель Военного совета Грузии Одишелидзе, а также адъютант Баратова полковник Алхави, члены боевой группы Кавказского крайкома Лордкипанидзе и Элбакидзе бросили две бомбы. Баратов был тяжело ранен (ему ампутировали ноги, но он выжил и до смерти в Париже в 1932 году активно работал в белоэмигрантских организациях), адъютант Алхави и шофер были убиты. При покушении от взрыва пострадал и один из боевиков — Тите Лордкипанидзе, биография которого, в отличие от второго из покушавшихся, Элбакидзе, хорошо известна.

Он родился в Кутаисской губернии в крестьянской семье. Три его брата участвовали в революционном движении, один из них, Иона, участник неудачного покушения на генерала Алиханова в 1905 году и убийства провокатора «Хаджи», был повешен в 1914 году. Другой брат, Александр, умер в 1909 году после жестокого избиения казаками, а третий брат, Владимир, скончался в каторжной тюрьме в 1916 году. Единственный из оставшихся в живых четырех братьев, Тите Лордкипанидзе окончил Кутаисскую гимназию и учился в Коммерческом училище в Москве. В 17 лет он стал большевиком, работал в подполье. После призыва в армию во время Первой мировой войны служил помощником командира роты 2-го Заамурского полка, а в ноябре 1917 года вернулся в Тифлис. После покушения на Баратова Лордкипанидзе был арестован, с ноября 1919 года содержался в Метехском замке в Тифлисе, а затем в Кутаисской тюрьме, но в следующем году на основании договора между РСФСР и Грузией передан советским представителям. В мае 1920 года он становится заведующим военного отдела Горского обкома РКП(б) во Владикавказе, но уже через месяц переходит на работу в органы ВЧК. В течение 17 лет работы в «органах» Лордкипанидзе отличился всюду, где ему довелось служить: в особых отделах Южного фронта и Крымской ударной группы войск, во Всеукраинской ЧК, во главе Кутаисской губернской ЧК, отдела по борьбе с бандитизмом Грузинской ЧК, КРО полномочного представительства ОГПУ в ЗСФСР и ЧК Грузии. Два года, с декабря 1925 по октябрь 1927 года, он работал в Париже, куда был направлен для разработки грузинских эмигрантских центров по линии ИНО ОГПУ, заместителем резидента под прикрытием должности сотрудника полпредства СССР. После возвращения в Грузию занимал руководящие посты в полпредстве ОГПУ в Закавказской федерации — был начальником секретного отдела, заместителем председателя и председателем ГПУ Грузинской ССР, одновременно будучи вторым заместителем полпреда. В апреле 1933 года Лордкипанидзе назначается полпредом ОГПУ и председателем ГПУ ЗСФСР (с июля 1934 года — наркомом внутренних дел ЗСФСР). В январе 1935 года его переводят в Крым начальником управления НКВД (с февраля 1937 года — нарком внутренних дел Крымской АССР), одновременно он возглавлял особый отдел морских сил и береговой обороны Черного и Азовского морей.

За боевые заслуги Т.И. Лордкипанидзе было присвоено спецзвание старшего майора госбезопасности, он был награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени Грузинской ССР и Трудового Красного Знамени ЗСФСР, двумя знаками «Почетный работник ВЧК-ГПУ». Но это не спасло его от ареста в июне 1937 года. Следствие проходило в Тбилиси. Бывшие коллеги, в том числе Берия, с которым Тите Илларионович когда-то вместе дружно работал, а затем испортил отношения, не захотели помочь старому чекисту. 14 сентября 1937 года он был расстрелян (посмертно реабилитирован в 1958 году).

Убийство Эйхгорна, как и убийство Мирбаха, получили широкий резонанс в кругах руководителей только начавших свою деятельность советских спецслужб, А не очень скрываемое центральными советскими властями поощрение попыток решения сложных внешнеполитических вопросов методами террора (при узаконенном терроре внутреннем), привели к тому, что органы ВЧК посчитали для себя возможным взять этим методы на вооружение. И уже в конце 1919 года началась подготовка покушения на генерала Маннергейма.

Как известно, до Октябрьской революции Финляндия входила в состав Российской империи. Но уже 6 декабря 1917 года парламент Финляндии принял Декларацию о независимости и провозгласил страну республикой. 31 декабря 1917 года после официального обращения кабинета министров Суоми во главе с П. Свинхувудом Совнарком принял решение «признать государственную независимость Финляндской республики».

Предоставляя Финляндии независимость, российские большевики надеялись в самое ближайшее время установить там свою власть опробованным в России путем. На открывшемся 25 ноября 1917 года в Петрограде Чрезвычайном съезде финских социал-демократов выступил нарком по делам национальностей И. Сталин, который в своей речи обратил внимание делегатов на необходимость «решительных действий» и обещал помощь для совершения революции. В результате левому крылу съезда удалось добиться принятия резолюции, которая давала право Центральному революционному комитету «приступить к захвату власти в нужный момент». По этому поводу финская печать тех лет писала: «Лидеры социал-демократической партии решили вызвать гражданскую войну, воспользовавшись штыками русских красногвардейцев и благосклонным содействием гг Ленина, Троцкого и других. Таким образом они надеялись насадить русский большевизм и в Финляндии».

Нужный момент наступил буквально через месяц — 27 января 1918 года в Финляндии началась «пролетарская революция». Впрочем, большевистские лидеры и не скрывали своих целей. Так, 29 января нарком по военным делам Н. Подвойский заявил в беседе с официальным представителем Финляндии, что дал указание направить помощь финским красногвардейцам и намерен поступать так и впредь. Однако большинство финнов не поддержали местных коммунистов, и в стране началась гражданская война. О накале боев свидетельствует обращение полевого оперативного штаба российских войск в Финляндии к командующему Петроградским военным округом, в котором, в частности, говорилось: «Просим немедленно прислать войска Красной гвардии, броневой вагон, бронеавтомобиль, 50 пулеметчиков и артиллеристов на 4 орудия»[38].

В конце февраля 1918 года, когда исход борьбы еще был неясен, большевики попытались надавить на Финляндию с другой стороны. С этой целью 1 марта находящуюся в Петрограде финскую официальную делегацию заставили подписать «Договор между Российской и Финляндской социалистическими республиками», причем слово «социалистическая» было финнам навязано без согласования с правительством Свинхувуда. С советской стороны договор подписали В. Ленин, Л. Троцкий, И. Сталин и нарком почт и телеграфов левый эсер П. Прошьян. Но, как уже говорилось, предстоящая советизация Финляндии была встречена большинством населения страны в штыки. Более того, их поддержало финское население Петроградской губернии, которое с марта 1918 года регулярно восставало против Советской власти. В результате к концу апреля 1918 года правительственные части при помощи германских войск под командованием генерала фон Гольца разбили отряды финской Красной гвардии. А в мае лидеры финских коммунистов и часть финских красногвардейцев были вынуждены бежать в Петроград. Всего же к лету 1918 года в Петроградской губернии находилось более 5000 «красных финнов».

Решающую роль в разгроме финских коммунистов и их вооруженных отрядов сыграл генерал-лейтенант царской армии Маннергейм, ставший позднее национальным героем Финляндии. Барон Карл-Густав Маннергейм родился в 1867 году в Финляндии в семье выходцев из Швеции. Он получил прекрасное образование в кадетском корпусе в Ха-мина, Гельсингфорском лицее и Николаевском кавалерийском училище в Петербурге, после чего в 1889 году был направлен в 15-й Александрийский драгунский полк, дислоцированный в Царстве Польском. Через год он был переведен в Кавалергардский полк в Петербург, а уже в 1903 году ротмистр Маннергейм становится командиром образцового эскадрона в кавалерийском училище. Интересную характеристику Маннергейма того времени оставил известный царский, а затем советский генерал А. Игнатьев, в 1895 году начавший службу в конной гвардии. В своей книге «Пятьдесят лет в строю» он пишет:

«Непосредственным моим начальником оказался поручик барон Маннергейм, будущий душитель революции в Финляндии. Швед по происхождению, финляндец по образованию, этот образцовый наемник понимал службу как ремесло. Он все умел делать образцово и даже пить так, чтобы оставаться трезвым. Он, конечно, в душе глубоко презирал наших штатских в военной форме, но умел выражать это в такой полушутливой форме, что большинство так и принимало это за шутки хорошего, но недалекого барона. Меня он взял в оборот так же умело и постепенно доказал, что я, кроме посредственной верховой езды да еще, пожалуй, гимнастики, попросту ничего не знаю».

Когда началась русско-японская война, Маннергейм добровольцем пошел на фронт, где его произвели в подполковники и определили в 52-й Нежинский драгунский полк. Во время боев он прославился как специалист по конной разведке. Так, в начале 1905 года в окрестностях Мукдена он провел со своими драгунами сложную рекогносцировку, за что получил чин полковника. А в конце войны он занимался сбором сведений о японцах на территории Маньчжурии.

После окончания войны Маннергейма, как специалиста по разведке, по указанию Генштаба направляют в военно-научную экспедицию по странам Центральной Азии. Целью экспедиции было картографирование малоизвестных тогда в Генштабе территорий и выяснение военно-политического положения на китайской территории, граничащей с Россией. Согласно «легенде», он должен был заниматься научными исследованиями в составе экспедиции французского профессора П. Пэллио.

11 августа 1906 года Маннергейм в сопровождении 40 казаков пересек российско-китайскую границу в районе Оши и, отделившись от французской экспедиции, проехал Внутреннюю Монголию, китайские провинции Синьцзян и Шаньси, достиг Пекина, а оттуда перебрался в Японию. В ходе экспедиции Маннергейм занимался не только картографированием, но и проводил этнографические и антропологические исследования. Так, он первым из европейцев беседовал с таинственным тогда далай-ламой и даже получил от него разрешение сделать фотографии сцен богослужения буддийских монахов.

Вернувшегося в 1908 году из экспедиции Маннергейма производят в генерал-майоры свиты Его Величества, а затем назначают командиром гвардейского Его Величества Уланского полка. В дальнейшем он командовал дивизией и корпусом, принимал участие в Первой мировой войне. Но после февральской революции, когда революционная анархия захлестнула армию, Маннергейм принимает решение уйти с русской службы и подает прошение об отставке. 9 сентября 1917 года генерал-лейтенант Маннергейм был официально отстранен от командования корпусом и зачислен в резерв, после чего немедленно уехал в Финляндию.

Снова одеть генеральский мундир Маннергейму пришлось в феврале 1918 года, когда его избирают главнокомандующим финской армии и поручают разогнать отряды финской Красной гвардии. Маннергейм успешно справился с этой задачей, а затем вновь ушел в отставку.

Впрочем, она была недолгой. Дело в том, что в мае 1918 года финляндское правительство пригласило править страной немецкого принца Фридриха Карла Гессенского. Но его коронация так и не состоялась — Германия к тому времени потерпела поражение в Первой мировой войне, а кайзер отрекся от престола.

И тогда финны вручили власть генералу Маннергейму. Ему присваивается звание правителя Финляндии для того, чтобы он в этом качестве выработал основы будущего государственного строя и добился дипломатического признания Финляндии ведущими западными странами. Маннергейм успешно справился и с этими задачами, после чего на первых президентских выборах, состоявшихся в июле 1919 года, правые партии выдвинули его своим кандидатом по пост главы государства. Но президентом он в этот раз не стал, проиграв представителю социал-демократов Карлу Стольбергу.

Однако от активной политической жизни Маннергейм не отошел, и уже в октябре 1919 года, будучи командующим финскими вооруженными силами, обратился с письмом к правительству, в котором призвал организовать военный поход против Советской России. Аргументы Маннергейма были следующие: большевики сейчас слабы как никогда, защитить Петроград они не смогут, необходимо действовать и т. д. В своих мемуарах он так писал о причинах этого своего предложения:

«Я считал, что Финляндия не имела причин оставаться в стороне от общей борьбы с большевизмом и способствовала бы приходу к власти в России здравомыслящего правительства. Такая бы услуга стала бы основой для будущих дружеских отношений».

Но правительство не последовало призывам Маннергейма, так как о его письме стало известно широкой общественности Финляндии, которая отнеслась к предложению генерала крайне негативно. Разумеется, о письме Маннергейма узнали и в Советской России, что привело к неожиданным последствиям. Дело в том, что хотя Финляндия и Россия с мая 1918 года находились в состоянии войны, уже началась подготовка мирных переговоров, закончившихся 14 октября 1920 года подписанием Тартуского мирного договора. Но заключение мира с Финляндией грозило финским коммунистам и красногвардейцам, вынужденным скрываться в Петрограде, крушением их планов возвращения на родину. Поэтому руководители военной организации компартии Финляндии выступили с предложением ликвидировать Маннергейма, посмевшего угрожать колыбели революции. При этом они рассчитывали, что после убийства Маннергейма переговоры с Финляндией будут сорваны, а значит останется возможность продолжить войну «до полной победы финского пролетариата».

Предложение финских коммунистов ликвидировать Маннергейма поддержали руководители. Петроградской ЧК и Петроградского военного округа, которые, будучи прекрасно осведомлены о слабой пока еще боеспособности Красной Армии, серьезно опасались финской интервенции. А о том, что она вполне возможна, они знали из данных разведки. Так, в донесениях резидента Особого отдела ВЧК в Финляндии, направленных в Петроград в конце 1919 — начале 1920 года, говорилось:

«Финляндцы-белогвардейцы закупают в Германии оружие, прибыло 2 парохода с патронами и гранатами. Финские военные власти заказали в Англии 3 легких крейсера и покупают у нее же 8 миноносок из германских. Прибыло 2 английских крейсера… Лихорадочно вооружается белая гвардия, еще сегодня прибыл пароход с автомобилями, пулеметами и тракторами. Выгружено 16 грузовых автомобилей марки „Бенц“. Пулеметы увезли части охранных дружин. Ожидается мобилизация офицерского и врачебного резерва, но это якобы для проверки гибкости военного аппарата. Сами финны не очень склонны идти на Питер, но офицерство кричит на всех перекрестках „дайте Маннергейма и мы возьмем наш Питер обратно“. Солдаты иного мнения».

«Генерал Маннергейм — душа антибольшевистского блока, это ясно по странному посещению его всеми реакционными элементами России…

Генерал вообще пользуется несказанной любовью буржуазии, хотя левая печать ведет компанию против его политики. Правая рука (Маннергейма) генерал Ветцель считается сторонником захвата Петрограда, и в этом направлении ведется работа. Опять русские белые предпринимают при поддержке Антанты наступательную компанию против Сов. России. Во главе компании встали генералы Глазенап, Владимиров, Краснов и Семенов (Симбирский). Их делегация выехала в Париж, Лондон и Берлин. Авалов, собирая силы в Германии, находится в контакте с командованием бывшей Северной армии. Новая антисоветская армия вербуется из германских солдат, офицеры будут русские. Финансируют эту армию англо-французские милитаристы. На русско-финские мирные переговоры смотрят как на передышку, а пока представители Финляндии говорят во Франции о компенсации за участие в захвате Питера»[39].

В конце 1919 года операция по ликвидации Маннергейма была утверждена. Деньги и оружие для ее проведения выделил военный комиссариат Петрограда и ПетроЧК, а ее непосредственное исполнение возложили на Военную интернациональную школу, где в то время обучалось около полутора тысяч финских красногвардейцев. Планирование операции было поручено комиссару школы Эйно Рахья.

Вскоре группа террористов была подобрана. Возглавил ее выпускник школы 1919 года финн Александр Векман. Убежденный большевик, он родился в Петербурге, где до революции работал токарем на одном из заводов. С начала Гражданской войны он воевал в рядах Красной Армии, а после окончания Военной интернациональной школы командовал батареей на границе с Финляндией в местечке Валкеасаари.

Кроме него в группу вошли еще семь финских краскомов, окончивших школу вместе с Векманом — Александр Суокас, Карл Сало, Вяйно Луото, Эмиль Куутти, Яльмар Фореман, Александр Энтрох и Ангти Поккинен. И хотя Векман всех их знал и полностью им доверял, конечная цель операции держалась от членов группы в секрете.

В январе 1920 года операция вступила в практическую фазу Первым нелегально перебрался в Финляндию Энтрох, в задачу которого входила подготовка группы обеспечения из числа местных жителей и организация базы для остальных боевиков. Вскоре им был привлечен к операции слесарь Теодор Сядервирте, ставший главным помощником террористов, и рабочий Антон Лонка. Тем временем другой член группы, Куутти, получил задание перебросить в Финляндию оружие. Первоначально для проведения теракта планировалось использовать пулемет, но потом от этой идеи отказались и остановились на легком стрелковом оружии.

В марте 1920 года в Финляндию направились Векман, Суокас и Сало. Имея при себе фальшивые документы и крупную сумму денег, они ночью по льду переправились из Кронштадта в район поселка Инно, а оттуда порознь на попутных телегах и пешком отправились в Хельсинки. Там на квартире Сядервирте, находившейся на улице Силгасааренкату, члены группы встретились и разделили деньги. Но о том, что им предстоит убить Маннергейма, они узнали от Векмана только во время второй встречи, которая состоялась 1 апреля. Тогда же были обсуждены сведения о привычках генерала, маршрутах его передвижений и системе охраны, которые были получены от группы обеспечения. Было решено убить Маннергейма 4 апреля в городе Тампере (в то время Таммерфорс) во время парада шюцкора (финской Белой гвардии). Исполнителя акции выбрали по жребию. Им стал Сало.

На следующий день Векман, Суокас и Сало поодиночке отправились в Тампере, где 3 апреля встретились в кафе на улице Хяменкату. Во время встречи Векман передал Сало крупнокалиберный кольт и сообщил, что стрелять придется на этой же улице, когда Маннергейм, следуя верхом во главе колонны шюцкора, поравняется с террористом. Что же касается Векмана и Суокаса, то они, вооруженные кольтом и вальтером, должны были подстраховывать Сало, находясь недалеко от него. После уточнения всех деталей члены группы обошли город, тщательно осматривая пути отхода с места теракта.

4 апреля 1920 года, в первый день Пасхи Маннергейм, приветствуемый толпами горожан, возглавил парад. Будучи верхом, он возвышался над толпой и представлял собой удобную мишень для террористов. Но когда он проследовал по улице Хяменкату и оказался около Сало, выстрела не последовало. Как выяснилось впоследствии, тот просто струсил. Векман и Суокас также не смогли произвести выстрелы, так как потеряли в толпе Сало и упустили удобный момент.

На следующий день, 5 апреля, Сало, не встретившись со своими товарищами, вернулся в Хельсинки. А 6 апреля туда же приехали Векман и Суокас. Их встреча носила бурный характер — Векман называл Сало жалким трусом и грозил пустить ему пулю в лоб, если тот на очередном параде, который должен был состоятся в Хельсинки 13 апреля, не убьет Маннергейма или военного министра Финляндии Бруно Яландера, за которым группа обеспечения также вела постоянное наблюдение.

Но и на этот раз у Сало не хватило духа осуществить задуманное. Вечером после парада он пришел на квартиру к Сядервирте, отдал ему оружие и, не дожидаясь Векмана, попытался скрыться где-нибудь в Финляндии, так как возвратиться в Россию он, естественно, не мог.

Однако исчезнуть ему не удалось, и 23 апреля он был арестован финской полицией. В Петрограде же о неудаче покушения узнали из донесения резидента Особого отдела ВЧК от 20 апреля, в котором говорилось:

«В Таммерфорсе было подготовлено покушение на Маннергейма, коммунист с ручной бомбой подошел на 10 шагов к генералу, но бомбу не бросил, потеряв самообладание. Бросившись бежать, он скрылся в толпе и не пойман».

После бегства Сало план покушения на Маннергейма рухнул окончательно, и члены группы приняли решение покинуть Финляндию. Векман, Суокас, Сядервирте и Лонка направились в Россию. Но им не повезло — 21 апреля они были арестованы полицией в поезде Хельсинки-Выборг. К Фореману и Луото судьба была более благосклонной и они благополучно прибыли в Петроград. Что касается Энтроха, Куутги и Поккенена, то они решили осесть в Финляндии. Пользуясь старыми связями, они смогли не привлекая внимания полиции остаться в стране. Более того, в июле-августе 1920 года Поккенен побывал в Петрограде и получил инструкции относительно дальнейшей нелегальной деятельности.

12 ноября 1920 года в городе Турку состоялся процесс над арестованными террористами. Суд приговорил Векмана к 12 годам и Сало к 10 годам тюремного заключения «за участие в тайном антигосударственном заговоре, за измену государственному строю и родине».

Подготовка покушения на Маннергейма подсудимым не инкриминировалась, так как оно не состоялось. Суокас был приговорен к 6 годам тюрьмы. Он обвинялся в тех же преступлениях, за исключением измены родине. Вину Лонка суду доказать не удалось, и он был оправдан.

Что же касается Сядервирте, то он стал активно сотрудничать со следствием и дал показания на своих товарищей, за что был освобожден от судебной ответственности. Но на свободе он пробыл недолго и вскоре погиб в результате взрыва гранаты, брошенной Энтрохом. При этом были ранены двое прохожих, один из которых скончался в больнице. По данному факту полиция провела расследование и довольно быстро задержала Энтроха, Куутти и Лонка. Суд приговорил их за совершенные убийства, а также подготовку к убийству, измену родине и попытку свержения государственного строя к пожизненному заключению.

Впрочем, не все участники этой истории отбыли положенные сроки заключения. Так, 5 июля 1921 года Суокас совершил вместе с еще 6 заключенными побег из тюрьмы города Тампере и благополучно добрался до Петрограда. А 18 июня 1926 года оказались на свободе Векман и Энтрох. Их и еще шесть финнов и двух русских по тайному соглашению между СССР и Финляндией обменяли на финских белогвардейцев, находившихся в советских тюрьмах.

Так закончилась попытка покушения на генерала Маннергейма. Ее неудача связана, возможно, не только с трусостью главного исполнителя, но и с тем, что в ПетроЧК на высоких постах действовал агент иностранной разведки. Об этом свидетельствует ряд документов, находящихся в архиве Гуверовского университета (США), в одном из которых, в частности, говорится:

«В настоящее время в Финляндии находится около 40 специальных агентов большевиков. Многие из них женщины… Они перевозят документы туда и сюда… На днях большевиками направлена в Финляндию женщина, которая должна осуществить покушение на ген. Маннергейма. Женщина эта должна войти в контакт с двумя красными финнами».

Что же касается политических результатов этой неудавшейся акции, то они были крайне неблагоприятны для Москвы. Прежде всего финское правительство было крайне возмущено подобным актом международного терроризма. Не заявляя об этом публично, оно уже в июне 1920 года стало оказывать поддержку оружием образованной год назад на Карельском перешейке т. н. Северной Ингермандландской республике. В частности, ей было передано 4 орудия для формирования артиллерийской батареи. Когда же после подписания в октябре 1920 года Тартуского договора республика была ликвидирована, финны начали тайно поддерживать «Ухтинское правительство» в Советской Карелии, просуществовавшее аж до середины 1922 года. Кроме того, на территории Финляндии до 1945 года активно действовали антисоветские белоэмигрантские организации, на что финское правительство закрывало глаза. Но самое главное, финны долгое время опасались всевозможных провокаций со стороны СССР, что в конце концов привело к печально известной Зимней войне, и к союзу Финляндии с гитлеровской Германией во время Второй мировой войны."(с) "КГБ: приказано ликвидировать. Спецоперации советских спецслужб 1918-1941 гг." Колпакиди Александр Иванович.

Источник: https://military.wikireading.ru/hYGrHfNtik